1

Выстрел так и не прозвучал. Юрьев слушал совсем другие звуки. Пронзительные крики чаек, в которые, по древней легенде, вселяются души погибших моряков. Приглушенные стоны, гогот и сладострастные похрюкивания, доносящиеся из кубрика, превратившегося в хлев для свинской оргии. Плеск волн, набегающих на яхту. И насмешливый голос Казаева, наслаждающегося беспомощностью пленника.

Юрьев опустил голову. В полном соответствии со своей ролью, по которой ему пришлось встать на колени. Он был удручен и подавлен. Ему плохо давалась рабская покорность.

Разведчикам не привыкать проходить через унижения. Почти каждому приходится подвергаться допросам, томиться под арестом, питаться отбросами, подчиняться обстоятельствам и терпеть боль. И все же некоторые вещи душа не принимает. Бывают случаи, когда действуешь через силу.

Сцепив зубы, Юрьев сумел пересилить себя. Изобразил покорность. Теперь положение его стало почти безвыходным. Получив от Казаева два комплекта наручников, юная танцовщица сковала ими руки и ноги пленника. Щиколотки прочно крепились цепями к запястьям – не высвободиться, не разорвать.

– Так что за тайны ты собираешься унести с собой в могилу? – осведомился Казаев, скрывая любопытство за напускным равнодушием.

Юрьев внимательно посмотрел на него, как бы желая запомнить внешность на всю оставшуюся жизнь, сроки которой исчислялись минутами. Немолодой, но вполне бодрый мужчина с худым лицом и кривогубым ртом, обрамленным седой растительностью. Пятнистая рубашка военного образца, такие же брюки и широкий кожаный ремень выдают его стремление выглядеть мужественно. Влажные глаза, большие и выпуклые, как финики, полуприкрытые веками, смотрят сонно и высокомерно. В одной руке пистолет марки «беретта». Другая рука рассеянно перебирает черные волосы опустившейся на колени девушки.

– Решил играть в молчанку? – угрожающе спросил Казаев.

– Нет, – сказал Юрьев.

Это было чистой правдой. Он добровольно сунулся в ловушку не для того, чтобы молча принять смерть.

Казаев многозначительно повертел пистолетом:

– Тогда отвечай на вопросы. Какие тайны тебе известны?

– Например, как, кому и почему тебя сдали англичане.

– Меня никто не сдавал!

– Это ты так думаешь.

Казаев подался вперед:

– Я не думаю, я знаю. Даже обидно, что ты не доживешь до завтра, когда…

– Когда лондонский суд оправдает тебя? – перебил Юрьев. – Не надейся. Тебя обманули. Российская разведка и «Ми-6» договорились. Завтра утром начнется операция по захвату. Байки про оправдательный вердикт понадобились, чтобы усыпить твою бдительность.

– Лжешь!

– Мне нет смысла лгать.

– Доказательства?

– А то, что тебя бросили на произвол судьбы, не доказательство? – спросил Юрьев. – Боевые пловцы отозваны, потому что защищать тебя больше не требуется.

Во взгляде Казаева появилось замешательство, сменившееся фанатичным блеском.

– Блеф, – сказал он. – Англичане никогда не допустят, чтобы я попал в руки к русским. Если я заговорю, то всплывут такие факты, после которых половина британского правительства уйдет в отставку.

– Я знаю, – кивнул Юрьев. – Но ты не заговоришь.

– Откуда такая уверенность?

– Поступил приказ не брать тебя живым.

– Не верю, – выкрикнул Казаев.

– Тогда почему мне поручили пробраться на яхту прошлой ночью? – усмехнулся Юрьев.

– Ты должен был подложить героин!

Казаев знал о целях операции. Выходит, разговоры Юрьева и Агаты прослушивались. Что ж, не беда. Любые факты можно представить в таком свете, что они приобретут совершенно иной смысл.

– О героине разговора не было, – заявил Юрьев.

– Тогда что за порошок ты собирался подбросить на яхту?

– Взрывчатка в герметичной упаковке. Сверхмощный гексоген. Яхта должна была взлететь на воздух еще до рассвета.

– Погоди, – занервничал Казаев. – Если то, что ты говоришь, правда, то зачем англичане тебе помешали?

– Никто мне не помешал, – возразил Юрьев.

– Как?

– Я не доплыл лишь по той причине, что твои люди выпустили часть кислорода из баллона. Под водой никого не было.

– Но я сам видел разбитую водолазную маску! – заорал Казаев.

– Понятия не имею, кто и чем ее разбил, – пожал плечами Юрьев.

– Хорошо. Допустим, я тебе поверил. Тогда какой смысл в твоем сегодняшнем визите? Взрывчатки при тебе не обнаружено. Оружия у тебя нет.

Казаев выжидательно прищурился. Выигрывая время, Юрьев закашлялся. Содержимое его карманов было конфисковано, и среди лежащих на столе вещей не было ничего угрожающего. Обыск проводила танцовщица, покрасневшая до корней волос, когда поступил приказ запустить руку в тесные джинсы пленника.